Однажды явится Ангел и чудным голосом произнесет: – Сын мой, пойдем. Я последую за ним, недоумевая и трепеща… Он выведет меня на широкий двор, я услышу тоскливые стоны чаек и запомню золотисто-ржавый лист, прилипший к кирпичу стены. Ангел скажет: – Пора. Я буду плакать и целовать сапоги, измазанные скользкой холодной глиной. Меня поставят, но колени подогнутся, и я упаду, увидев отражения своих зрачков на кончиках стволов. Лихорадочно торопясь жить, я ухвачусь взглядом за падающий желтый лист, но невыразимая боль так вцепится в мою грудь, что я не сумею больше дышать…
Ангел, улыбаясь, поднимет меня, покажет куда-то: – Ступай, там рай… Я покорно пойду, не решившись плюнуть в сияющее величием лицо.
* * *
2. Метаморфозы
Заведи себе ночь, чтоб выгуливать звезды на поводке.
* * *
В чёрных ветвях мокрого тополя запуталась голая синяя луна, визжит: «Отпуститя! Отпуститя!!» Отступи на шаг в сторону – пусть царственно парит в безбрежных небесах.
* * *
Струи дождя – это щупальца, пальцы Бога.
* * *
Лось изверился, и звери лося съели.
* * *
Мир – океан, состоящий из слившихся капель. Я творю этот мир собственной смертью.
* * *
Если тоненькой спицей проткнуть насквозь Землю – славные получатся песочные часы.
* * *
Слепая ярость одуванчиков.
* * *
Как легко стать прекрасным! Достаточно найти кривое зеркало.
* * *
Зеркало запотело, и я временно умер.
* * *
Этимология Триптих
Звезды – это звенящие здания. Бездна невызволенных образов прозябает в них, пока не проснутся поэты.
Светопреломление – ломкая прелесть, лживый мираж, создающий, отражаясь в наших глазах, весь мир.
* * *
3. Обо мне
Вот, живу: продолжаю бескрылый полет, я – бессмысленно брошенный камень.
* * *
Вечерами я печально собираю свои опавшие лица.
* * *
Настанет день – я буду, освобожденный, плясать над обломками своей старости.
* * *
Стрелка молилась: – Господи, дай мне покоя! Но я рассеянно заводил часы, занятый великими мыслями.
* * *
Я – мерзкий циник. На вечные ценности в цифрах процентов нацепил ценников. Мне мудрецы – никто, и отцы некстати, и лицо у меня – цинковый ящик, чтоб укрыть беззащитную нежность моей души.
* * *
Я надену плачаницу, расплещу по плечам площадей расплющенные плачем лица – бесчисленные лица мои. Лезвием слез слизну зло с изломанной ломаниями души и подарю хрустальную душу рассвету! …Разве ту?..
* * *
Вокруг кита вьются жизнерадостные маленькие рыбки: – Как он глуп, что одинок!
* * *
Завтра ты принесешь мне цветы. Ты поцелуешь меня, робко коснешься руки, комкая горлом вздох под звуки возвышенной музыки… Завтра ты принесешь мне цветы – четыре красные гвоздики.
* * *
4. О моей любимой
Меня ты отвергла. Ну-ну.
* * *
Жизнь, как вальс, разбилась на три доли: я, ты и он.
* * *
За ним – как за каменной стеной: жёстко, холодно и сыро.
* * *
Постель, пот с тел. Смыт смысл, лишь недужь душ.
* * *
Прощальное Лето ушло, и листья тихо падают, как беспричинные слезы неврастеника… Уезжай. Уезжай.
И в уютном кафе мы остались вдвоем: я – и след твоих губ на кофейной чашке.
* * *
Я не стану больше стонать по тебе! Я поставил стальную дверь на шалаш, в котором прячется мое сердце.
* * *
Лирическое Буду вновь и вновь я приходить, томим, в тот уютный дворик, где каждый вечер срёт твоя собака…
* * *
Что ж, если хочешь – заходи в высокие и светлые покои моей души, и без того набитые всякой дрянью.
* * *
Как ты чиста! Об твоё мраморное целомудрие в брызги разбилась моя неразлитая нежность.
* * *
Мы с тобой связаны нашим чудеснейшим прошлым, точно руки, скрученные за спиной.
* * *
5. О городе
Если в душе стало душно от копоти и смрада – выйди тихим вечером искупаться в Петербурге.
* * *
Небо чисто и радостно, как капли, упавшие с ног взлетающей чайки.
* * *
У города озноб, и не излечат его ни шприцы шпилей, ни полный ртути градусник – Нева.
* * *
Улыбается осень, скаля жёлтую гниль зубов.
* * *
Начало дождя Ухмыльнувшись, Петропавловка жёлтым отточенным шилом вспорола туче брюхо.
* * *
Начало дождя 2 Крошечными точками на крышу ложится небо.
* * *
Город с потемневшим лицом под вуалью дождя.
* * *
Мир перевернут: деревья корнями ветвей пьют воду из неба.
* * *
Идёшь, идёшь – и дождь бессильно сеет. Немолчный шорох по блестящему железу сонных крыш.
* * *
Конец дождя Просыхают щёки протрезвевших протрезиненных стен.
* * *
Конец дождя 2 Стихло. Дождь ушёл домой.
* * *
Город-вампир, укутанный в вечную осень: солнца боится.
* * *
Если спешишь – тебе шиш: налипание мокрых трамваев на провода.
* * *
Жадная Нева выжрала, омелководив, залив и сосёт теперь сок из нас щупальцами дельты. Как ей нравится делать это!
* * *
6. Узы музык
Концерт, и в конце рты молчат. Мол, чё там, ступай, паяц…
* * *
Грузноиграемое меднолитаврное Grave, тяжелое, как резание гравюры.
* * *
На фиолетовой нити звука повис мир. Не умолкай, скрипка!
* * *
Научись плакать пальцами.
* * *
Распластай тоску-гадину в тесном пространстве пяти линеек.
* * *
Солидно играть соло. Но солоно…
* * *
Отведите в тот струнноприимный дом, где место есть нам двоим: мне и моей гитаре.
* * *
На эти шесть струн, как грибы на леску, нанизано мое окровавленное сердце. Забавляйтесь, дергайте струны – я буду весело смеяться.
* * *
Арфа – это гитара с беспощадно толстым брюхом.
* * *
Ты говоришь, гитара – всего лишь дерево, клей и нейлон? Твоя возлюбленная тоже состоит из костей, мышц и фасций…
* * *
Рука музыканта должна быть тяжелой и ленивой, подобно лапе льва.
* * *
7. Живое описание живописи
Живописи можно научиться, лишь постигая себя и остальную Вселенную.
Вселенную составляют бесчисленные подобия. Увидевшему песчинку открыта Земля.
Земля впустит в умопомрачительные тайны, услышав твой отчаянный крик.
Крик – для сорвавшегося с мокрой крыши, тело женщины – для бритоголового зека, ночной мрак – для перепуганного ребенка – вот что для обреченного живописи краска.
Краска смачно лежит, подобно осенней дороге – долгой летописи мудрых сапог.
Сапог солдата в ошметках глиняной зелени напиши, как Винсент – и трепетно запечатлевай лицо любимой.
Мысль математика – моллюсковая слякоть рядом с алмазной выточенностью мысли художника.
Художника из тебя сделают годы, полные боли, отчаяния и потерь.
Потерь не бойся: худшая из них – потеря нужного тюбика, когда созревает образ.
Образ – это оранжевый чай в стакане, чтоб показать глухую полночь; капли дождя на стекле как знак бесконечно долгой разлуки; иссиня-фиолетовый многоугольник для выражения палящего одиночества.
Одиночество – единственное состояние, когда ты не один.
Не один художник, как и ты, пытался сотворить Чудо. Увы, это не дано почти никому.
Никому не верь, авторитеты вторичны. Вне мнений Природа – внемли ей и своему живому чувству.
Чувству разочарования, бессилия и апатии предавайся чаще. Может, постигнешь, что не стоит ввязываться в битву искусства?
Искусства нет. Есть жизнь – или лажа.
Лажа – это изнеженное лежание в ложе выглаженных кем-то положений.
Положений безвыходных не бывает, кроме обреченности на успех. Успех неизменный и устойчивый – жалкая участь продавших талант благополучию. Не завидуй мукам их раскаяния.
Раскаяние в прегрешениях против святого Искусства, таинство исповеди и таинство причастия – все это разные названия творчества.
Творчество приобщает к неведомому Богу, сочинившему и нарисовавшему всех нас.
Нас так мало! Много нами себя считающих.
Считающих кости – в скелете, листья – на ветке, нули – в гонораре посылай подальше!
Подальше от шума грязи забреди и плачь, слушая музыку цвета.
Цвета звонкого и живого добейся в хмуром дождливом пейзаже.
Пейзажи пиши так, чтоб в них захотелось жить или хотя бы молиться.
Молиться – значит внимать сотворенной Кем-то мелодии мира.
Мира в душе не страшись потерять, иначе не обретешь никогда.
Никогда… Осознай страшный смысл этого слова и найди в себе силы жить.
Жить так, чтобы вечерами не подсчитывать сокрушенно просочившиеся часы.
Часы свои выкинь. Они врут. Настоящее время гораздо быстрее.
Быстрее пиши. Давний замысел напоминает застоявшийся и прокисший супчик.
Зачем тебе тысяча лиц? Чтоб труднее было ударить? Но ударить ведь можно и в живот…
* * *
Жуч ползуч жужжуч вонзуч Жуть
* * *
Десять часов утра. Прохладно хрустальное небо. Где найти силы встать и жить? Позади десять часов утрат.
* * *
Тронь осторожно, как кот, этот мир и отойди, тряся презрительно лапой. Всё равно ведь вернёшься…
* * *
Вот путь: пять лет пить пот, петь ад, класть плоть под плеть, рвать сеть, вить нить, мыть муть, бить рать, не ныть, звать смерть… Но ведь когда-нибудь всё это кончится? Потерпи ещё немного! Вот суть.
* * *
Грустиница, 5 звёзд, остальное – туча. Номер с видом на сентябрь.
* * *
Поредевший спит эскадрон. Только ноет клинков усталая сталь.
* * *
Зерна зорь зрели зря. Зрячий взор взорван.
* * *
9. Стихи японского поэта Кабуто Такинадо в переводах А. Кофанова
Паук-невидимка шутя паутинку соткал меж закатом и ночью. И рухнуло небо.
